Неточные совпадения
В 4 часа дня мы стали высматривать место для бивака. Здесь река делала
большой изгиб. Наш берег был пологий, а противоположный — обрывистый. Тут мы и остановились. Стрелки принялись ставить палатки, а Дерсу взял
котелок и пошел за водой. Через минуту он возвратился, крайне недовольный.
Рубаха на Василье была одна розовая ситцевая, и та в дырах, на ногах ничего не было, но тело было сильное, здоровое, и, когда
котелок с кашей снимали с огня, Василий съедал за троих, так что старик-караульщик только дивился на него. По ночам Василий не спал и либо свистал, либо покрикивал и, как кошка, далеко в темноте видел. Paз забрались с деревни
большие ребята трясти яблоки. Василий подкрался и набросился на них; хотели они отбиться, да он расшвырял их всех, а одного привел в шалаш и сдал хозяину.
Светло вспыхнул костёр, обняв повешенный над ним чёрный
котелок, на песке затрепетали тени, точно забились в безмолвных судорогах
большие, насмерть раненные птицы.
…Молчит опаловая даль моря, певуче плещут волны на песок, и я молчу, глядя в даль моря. На воде все
больше серебряных пятен от лунных лучей… Наш
котелок тихо закипает.
Пока, бывало, разведем огонь, вскипятим
котелок воды, засыпем жидкую кашицу, бросив туда несколько сухих карасей, пока поедим все это из
большой деревянной чашки — уж и полночь.
Голубого
больше нет. Закрутился голубоватый снежный столб, и кажется, на этом месте и не было никого. Зато рядом с Незнакомкой проходящий господин приподнимает
котелок.
Выпили хорошо, закусили того лучше. Потом расселись в кружок на
большом ковре. Сняв с козлов висевший над огнем
котелок, ловец поставил его возле. Татьяна Андревна разлила уху по тарелкам. Уха была на вид не казиста; сварив бель, ловец не процедил навара, оттого и вышла мутна, зато так вкусна, что даже Марко Данилыч, все время с усмешкой пренебреженья глядевший на убогую ловлю, причмокнул от удовольствия и молвил...
Одним скачком попал он наверх, на плешинку, под купой деревьев, где разведен был огонь и что-то варилось в
котелке. Пониже, на обрыве, примостился на корточках молодой малый, испитой, в рубахе с косым воротом и опорках на босу ногу. Он курил и держал удочку
больше, кажется, для виду. У костра лежала, подобрав ноги в сапогах, баба, вроде городской кухарки; лица ее не видно было из-под надвинутого на лоб ситцевого платка. Двое уже пожилых мужчин, с обликом настоящих карманников, валялись тут же.
Вдоль прямой дороги, шедшей от вокзала к городу, тянулись серые каменные здания казенного вида. Перед ними, по эту сторону дороги, было
большое поле. На утоптанных бороздах валялись сухие стебли каоляна, под развесистыми ветлами чернела вокруг колодца мокрая, развороченная копытами земля. Наш обоз остановился близ колодца. Отпрягали лошадей, солдаты разводили костры и кипятили в
котелках воду. Главный врач поехал разузнавать сам, куда нам двигаться или что делать.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в
котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда-либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над
котелком, забирая
большие ложки, пережевывал одну за другою и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к
большому, пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В
котелке с краю варилось что-то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.